Любой, кто серьезно
занимается бизнесом, обязательно видит существенную разницу между
теоретическими построениями учебников и пособий и реальной практикой ведения
дел. Немногие руководители могут похвастаться, что удачно применили стандартную
схему, и не у всех из них дела обстоят так хорошо, как они об этом говорят.
Среди причин диссонанса
обычно называются следующие:
-теория представляет собой
идеальные модели, обобщающие и систематизирующие основные факторы деятельности,
но не учитывающие все факторы;
-теория всегда отстает от
практики, поскольку основана на предыдущем опыте деятельности, а время меняет и
технологии, и культуру, и политику;
-теории управления
разработаны для западного развитого рынка и определенного экономического
уровня, в основном для предприятий, прошедших уже этапы выживания и
экстенсивного роста.
Современный российский
бизнес сегодня имеет достаточно мало общего с «классическим», описанным в
доступной у нас американской переводной литературе. "Их" учебники по
менеджменту пестрят примерами, где начинающие предприниматели, угадав моду
рынка или максимально учитывая запросы потребителей, за 3-5 лет создавали
фирмы, входящие в первую тысячу самых процветающих корпораций мира. Если такие
фирмы и существуют сегодня в России (за 7-8 лет перестройки), то они настолько
глубоко находятся в тени, что о них неизвестно даже здесь, а не то, что в мире.
Под бизнесом в «классике»
понимается, прежде всего, производство, на которое, в принципе, и должна бы
опираться экономика. Есть производство и в России. Заводы, ориентированные при
социализме на плановую экономику и выпускавшие в ту эпоху процентов на 50
неконкурентоспособную продукцию (благо, не с кем было конкурировать) и
процентов на 45 – продукцию оборонную, в современную эпоху извилистого
продвижения к рынку потеряли все ориентиры и почти не приобрели возможностей.
Исключением можно считать сырьевые отрасли, которые широко используют
единственное конкурентное преимущество – демпинговые цены – для обработки
зарубежных рынков. Причем и это относительное «процветание» обеспечивается
задержкой далеко не высоких заработных плат и невыплатой налогов в бюджет.
Средний завод выглядит
сегодня примерно таким образом: оборудование устаревшее, по большей части
простаивает; часть складов и офисных помещений сдана; рабочих раз в 5-10
меньше, чем в «лучшие времена», основной контингент предпенсионного возраста;
управленческий аппарат в 3-5 раз больше, чем несколько лет назад; ремонт,
переоборудование и строительство новых цехов помнят только «старожилы»; завод
должен бюджету и своим работникам.
Чтобы картина не была столь
пессимистичной, опишем и завод из «высшей» категории: выпускается продукция,
пользующаяся спросом у конечного потребителя, готового платить деньги (если
есть); «заморожены» только некоторые цеха, предпринимаются попытки установки в
ограниченных масштабах нового оборудования (разумеется, в кредит); зарплата и
налоги выплачиваются почти регулярно; товарообмен идет, в основном, по бартеру,
хотя есть и тенденция к сдвигу в сторону денежных расчетов.
Производство сегодня нельзя
назвать главной частью российской экономики. Хотя перекачка сырья на запад и
обеспечивает платежеспособность страны в закупке импорта, наиболее быстрыми
темпами развивается у нас торговля и сфера услуг. Именно торговля, используя
стратегию вертикального роста (или, другими словами, все возможности снижения
издержек и обеспечения надежности собственного бизнеса), берет под контроль
производство вначале по схемам давальческого сырья, а затем и приобретением в
собственность.
Теории и модели управления
востребованы сегодня именно этой частью бизнеса, поскольку становится ясно, что
только здравый смысл и опыт предыдущей деятельности не обеспечивают еще
скорости продвижения, к знанию пройденных дорог неплохо бы добавить карту
впередилежащей местности. Тут-то и наступает главное разочарование:
оказывается, взять и просто применить «это» нельзя.
Здесь можно занять несколько
позиций.
Во-первых, можно решить, что
теории разработаны «там» и «для них» и поэтому практической пользы «здесь»
принести не могут. Это простое решение. Но надо сказать, что «там» и «для них»
применение теорий тоже не столь успешно, как это принято представлять. Если
внимательно читать те же пособия и биографии ведущих менеджеров, видим, что на
каждый положительный пример внедрения теоретических моделей в практику
деятельности приходится, по крайней мере, несколько провалов, не менее
эффектных. При всей разработанности теорий на западе, западные фирмы
проваливаются с проектами на чужих и собственных рынках ничуть не реже
российских, несмотря на обычно лучшую ресурсообеспеченность. "Законы"
Мэрфи и Паркинсона появились на западе не случайно.
Во-вторых, можно решить, что
теория – это декларация о благих намерениях ведения бизнеса, нечто вроде
моральной установки «поступай так», в которую жизнь вносит суровые коррективы.
Новички со свежим бизнес-образованием приходят в практику, начиненные теорией,
максимализмом и универсальными рецептами, бросаются «лбом на стену» и после
одной-двух перевязок останавливаются на «нормальном» уровне сложившихся
взаимодействий. Однако именно им удается, хотя и крайне редко, «пробить стену»
и вывести фирму на новые рубежи. (Обычно их задор на этом испаряется, и они
сами готовы встать новой стеной против любых «теоретических» перемен).
В-третьих, можно подойти к
делу с «прагматической» точки зрения и взять от теории только то, что
понравилось. Гораздо легче лечить симптомы, чем проблемы (лечить, не вылечить),
гораздо проще внедрять что приятно. Можно написать миссию фирмы и должностные
инструкции для персонала, приобщившись к мировой практике, повесить все в
рамочку и заняться, наконец, проблемой постоянного роста затрат и снижения доли
рынка. Как показывает практика, такой подход чрезвычайно широко распространен.
Атрибуты и ритуалы теоретических моделей можно встретить чуть ли не в каждой
первой фирме, безразлично, отечественной или западной.
